В плену гамулов - Анна Рыжак
«По-советски оптимистично», — подумал Павел.
Он рассматривал подъезжающие к вокзалу «газельки» с выгружающимися оттуда любителями туризма. Цветнокостюмные вытаскивали длинные спортивные сумки со снаряжением и образовывали недалеко от него свои островки.
«Хорошо, что в этой поездке я брал сноуборд напрокат, теперь возвращаюсь почти налегке, с одним рюкзаком», — думал Павел.
На вокзале зажглись окна, и на душе отлегло.
Решив личные вопросы, он направился к окошку «Продажа билетов».
— Девушка, один билет до Новосибирска на ближайший рейс, пожалуйста.
Тучная женщина с ярко подведёнными зелёным карандашом глазами и бордовой помадой на губах посмотрела на него исподлобья: высокий, с ухоженной бородой, темноглазый, в расстёгнутой красной спортивной куртке, из-под которой виден чистенький вязаный бежевый свитер с высоким горлом, шапка свисает с затылка, а наушники-то нацепил! Сразу видно, что неместный.
— Ближайший рейс в шесть утра. Будете брать? — грубо буркнула она.
— Да-да, конечно, — улыбнулся Павел, он старался очень мило вести беседу, чтоб поскорее получить заветную бумажку и уехать в Новосибирск, а там — и до Москвы рукой подать.
Кассирша выдала ему билет и сдачу монетками. Павел сел на деревянное сиденье ждать рейс. В кассы очереди были приличные, он удивился, что даже здесь, в Сибири, у людей были какие-то дела. В очереди паренёк пролез вперёд всех, из-за чего оскорбленная бабка подняла гвалт. По залу ожидания ходил загадочный городской сумасшедший, мычал, кряхтел и смотрел на толпу. Павел решил надеть наушники, чтоб отгородиться от шума.
«Эх, Егоша, вообще-то мы должны были вместе возвращаться!» — возмущался про себя Павел. — «Работа, работа! А жить когда?»
Он включил музыку, начал постукивать кроссовками в такт HIM — Katherine Wheel и подпевать под нос: «Кэтрин Уииил айм бенинг фо ю». Вспомнилось одно из закрытий горнолыжного сезона в Геше. Девчонки катались на сноубордах в купальниках и солнцезащитных очках, парни — в шортах и плюшевых разноцветных шапках и ковбойских шляпах. Тусовка, музыка, смех. «Хорошо, что я ещё не женат, пропустил бы столько вечеринок», — самодовольно улыбнулся Павел.
Ещё несколько треков… Пора!
Возле автобуса толпились местные, их можно было узнать по серо-черной практичной одежде. Павел присоединился к ожидающим. Наконец дверь автобуса открылась яростным пшиканием, и водитель начал запускать пассажиров.
Павел посмотрел на свой билет, нашёл номер места; хотя, как оказалось, здесь это правило не работало — на его обшарпанном сиденье ехал старый, завёрнутый в грязную плащевку ламповый телевизор из восьмидесятых годов. Хозяин был недалеко от сокровища, он разлёгся во весь рост на последнем ряду кресел автобуса.
— Эй, мужик, — потыкал его Павел, — убери телевизор, это мое место.
Небритый мужичок в ветхой одежонке и вытянутой шапке с частичками то ли сена, то ли мелких крошек сонно открыл один глаз, оценил ситуацию и начал медленно приподниматься. Ему потребовалось ещё некоторое время, чтобы проснуться. Видимо, ехал из какой-то дальней деревни и вёз в другое село раритет на продажу. Павел подождал, пока он перетащит своё добро под ноги.
Спустя пятнадцать минут автобус подскакивал на кузбасских дорогах; через шесть часов — Новосибирск. И это значит, почти что в Москве.
Глава 7. Медведица кайя
Катерина уложила разные мелочи в женскую сумочку и защелкнула магнитную кнопку. Застегнула пальто песочного цвета, надела шапку бини и выправила наружу русые волосы. Сегодня воскресенье. Можно с чистой совестью отдохнуть от работы. Она всё-таки согласилась на предложение Егора сходить на выставку Эдварда Мунка.
Побрызгала парфюмом перед собой, создав ароматное облако, и прошла через него. Повернула ключ в замочной скважине и поспешила на станцию метро Павелецкая.
После обеда на улице было тепло и солнечно. Март. Снег сошел. Совсем скоро лето.
Катерина зашла на станцию и прошла к эскалатору. Ступеньки плавно спускали ее под землю. Она рассматривала людей, ехавших на встречном направлении. Девушка и молодой человек обнимались и что-то обсуждали, дальше ехали мальчишки, они громко спорили и толкались, потом проехала девушка с пакетами из модных магазинов. Катерина задержала взгляд на парне в красной куртке и бежевом свитере с высоким горлом, он слушал музыку в наушниках и поправлял свою бороду. «Симпатичный», — подумала она. — «Похож на какого-то полярника». Павел почувствовал ее взгляд на себе и тоже посмотрел на неё. Катерину будто поймали на месте преступления, ей стало неловко, она быстро отвела глаза.
Поезд метро прибыл, принеся с собой клубы прохладного ветра из подземного тоннеля. Через полчаса Катерина открывала дверь галереи современной живописи.
***
Егор уже ждал ее возле гардероба.
Он в своей привычной манере помог ей снять пальто. Выставка Эдварда Мунка приехала всего на три недели, и Егор как ценитель искусства просто не мог ее пропустить.
— Давно не виделись, — улыбнулся Егор.
— Всего неделю.
— У меня она была отпускная. Мне показалось, что прошла вечность, — сказал Егор.
— Что ж, рассказывай про своего Мунка, — шутя скомандовала Катерина. — Я раньше не интересовалась его творчеством, только видела пародии в соцсетях на картину «Крик».
Они прошли в выставочный зал, где неравнодушные к искусству люди рассматривали творения художника. Егор пропустил Катерину вперёд, уловил ноты персика и белого кедра от ее волос. Сердце приятно ёкнуло.
— Я с утра уже сходила на йогу, поэтому преисполнена спокойствия и гармонии, готова погрузиться в мир творчества, — сказала Катерина.
— Мне очень давно хотелось попасть на эту экспозицию. Она здесь идёт с конца января. Но с моим плотным рабочим графиком, знаешь, никак не мог выбраться.
— Ты же экономист, какое отношение ты имеешь к искусству? — удивилась Екатерина.
— Моя мама — учитель музыки. Она с детства приобщала меня к миру прекрасного, за что я ей очень благодарен. Что наша жизнь без творчества? Пустышка! — улыбнулся Егор.
Они подошли к автопортрету художника.
— В начале творческого пути Эдвард Мунк рисовал пейзажи, но потом перешёл к изображению человеческих чувств и эмоций. С самого детства в его жизни присутствовала тема смерти. Представь, он говорил, что во сне постоянно видел ад и просыпался в криках. Его мать умерла, когда ему было пять лет, а младшая сестрёнка — когда ему исполнилось пятнадцать. Поэтому эта тяжелая тема присутствовала в картинах с самого становления его творчества.
— О Боже, как это тяжело и больно потерять близкого человека. Мне эта тема близка. Я тебе уже рассказывала, что у нас не стало отца. У мамы и братьев был такой ступор и полное отрицание, мне пришлось одной заниматься всеми ритуалами, — Екатерина вздернула плечами.
Егор сочувственно сжал губы. Они подошли к следующей картине. Егор начал комментировать:
— Здесь изображена мать, склонившаяся над кроватью больного ребёнка. Ее взгляд затуманен слезами. Грязно-зелёные болотные
